Стариков принято прощать. Их жалко. Близкая смерть очищает их от грехов жизни, гладит их седины, ласкает костлявые ключицы, кашлем вытрясает из легких пыль ушедших времен. Горбачева природа словно нарочно «законсервировала» так, чтобы его не было жалко. Чтобы, глядя на него, семидесятипятилетнего, в телевизоре — все такого же, с тем же гадким пятном, с тем же удивленно-обидчивым выражением лица, с теми же округлыми жестами рук, все так же болтающего без умолку о какой-то легкой ерунде, — люди видели не старика, но первого и последнего президента СССР, совершившего самое страшное преступление в истории человечества. Читать целиком