08/10
03/10
24/09
06/09
27/08
19/08
09/08
01/08
30/07
17/07
09/07
21/06
20/06
18/06
09/06
01/06
19/05
10/05
28/04
26/04
18/04
13/04
09/04
04/04
28/03
Архив материалов
 
Тарас Шевченко: братание с поляками
  В 1847 году написано (Тарасом Шевченко. Прим. ред.) обращение "Полякам":

   Ще як були ми козаками,
   А унії не чуть було,
   Отам-то весело жилось!
   Братались з вільними ляхами...
   ... Отак-то, ляше, друже, брате!
   Неситії ксьондзи, магнати
   Нас порізнили, розвели,
   А ми б і досі так жили.
   Подай же руку козакові
   І серце чистеє подай!
   І знову іменем Христовим
   Ми оновим наш тихий рай.
  

До унии и следующей за ней освободительной войны с Польшей украинцы жили под властью Речи Посполитой, а казачество мечтало попасть в реестр, чтобы быть частью "ясновельможного панства" и таким образом брататься "з вольними ляхами" за счет труда украинских холопов. Это и был тот "тихий рай", по которому тоскует наш герой.

Странное дело. Русские -- тоже "старих словян діти "; такие же православные, как и украинцы; никогда не навязывали им чужой веры; не было у них ни иезуитов, ни униатов. И тем не менее в стихах Тараса Шевченко не только выражения "друже, брате москалю", но и слова доброго о русских не найти.

Русские -- это недоумки, которые даже солнцем недовольны (по словам ненавидящего их кобзаря):

   Сини мої, гайдамаки!
   Світ широкий, воля, -
   Ідіть, сини, погуляйте,
   Пошукайте долі.
   Сини мої невеликі,
   Нерозумні діти,
   Хто вас щиро без матері
   Привітає в світі?
   Сини мої ! орли мої!
   Летіть в Україну, -
   Хоч і лихо зустрінеться,
   Так не на чужині.
   Там найдеться душа щира,
   Не дасть погибати,
   А тут...а тут...тяжко, діти!
   Коли пустять в хату,
   То, зустрівши, насміються, -
   Такі, бачте, люди:
   Все письменні, друковані,
   Сонце навіть гудять:
   "Не відтіля, - каже, - сходить,
   Та не так і світить;
   Отак, - каже, - було б треба... "
   Що маєш робити?
   Треба слухать, може, й справді
   Не так сонце сходить,
   Як письменні начитали...
   Розумні, та й годі!
   А що ж на вас вони скажуть?
   Знаю вашу славу!
   Поглузують, покепкують
   Та й кинуть під лаву.

  
Русские, наверное, рассказывали ему про Коперника и гелиоцентрическую систему. А он не поверил. Но мы видели, что есть и украинцы, у которых многие "подвиги" гайдамаков ничего, кроме отвращения, не вызывают. Однако кобзарю они не указ. Он советуется ни больше ни меньше, как с самой Украиной:

   А ти, моя Україно,
   Безталанна вдово,
   Я до тебе літатиму
   З хмари на розмову...
   Порадимось, посумуємо,
   Поки сонце встане:
   Поки твої малі діти
   На ворога стануть.  


А иначе

   За що ж боролись ми з ляхами?
   За що ж ми різались з ордами?
   За що скородили списами
   Московські ребра?
   ...заснула Вкраїна...
   ... в болоті серце прогноїла
   І в дупло холодне гадюк напустила...
   Я посію мої сльози,
   Мої щирі сльози.
   Може, зійдуть і виростуть
   Ножі обоюдні,
   Розпанахають погане,
   Гниле серце, трудне,
   І вицидять сукровату,
   І наллють живої
   Козацької тії крові,
   Чистої, святої!!!
   .....Нехай гинуть
   У ворога діти... (1844)

  
Желать смерти не только врагам, но и их детям... И это писал христианин? Вместо "возлюбите врагов своих "- "уничтожайте врагов своих вместе с детьми." Такое было у него "христианство."

   У всякого своя доля
   І свій шлях широкий:
   Той мурує, той руйнує...
   ....А той нишком у куточку
   гострить ніж на брата. (1844)


Последние слова, судя по всему, автобиографичны. Без устали внушает он землякам:

   ...вражою злою кров’ю
   волю окропіте...

  
Кто были эти враги - мы уже видели. Впрочем, и среди земляков многие достойны истребления:

   А у селах у веселих
   І люди веселі.
   Воно б, може, так і сталось,
   Якби не осталось
   Сліду панського в Украйні. (1848)

  
Ну и не осталось. Давно уже не осталось. А где же они, веселые люди в веселых селах? Вопрос, конечно, риторический, ибо отвечать некому. У Шевченко же сомнений не было: истребление помещиков -- это благо. Поэтому все сцены кровавых расправ у него звучат мажорно:

   Пани до одного спеклись,
   Неначе добрі поросята,
   Згоріли білії палати... (1848)

 
   Ой не п’ється горілочка,
   Не п’ються й меди.
   Не будете шинкувати,
   Прокляті жиди.
   Ой не п’ється теє пиво,
   А я буду пить.
   Не дам же я вражим ляхам
   В Україні жить...
   ...Подивися, що той Швачка
   У Фастові діє!
   Добре діє! У Фастові,
   У славному місті,
   Покотилось ляхів, жидів
   Не сто і не двісті,
   А тисячі. А майдани
   Кров почервонила...
   ...Має погуляти...
   ...Потоптати жидівського
   й шляхетського трупу. (1848)

"Добре діє!" Наверное, потому что "добродій"...
  

А потім ніж - і потекла
   Свиняча кров, як та смола,
   З печінок ваших поросячих. (1849)
  

Вот задушевная поэтическая сцена: один солдат жалуется другому на обидчика-помещика. В конце говорит: "А знаєш, його до нас перевели із армії..." И слышит в ответ: "Так что же? Ну, вот теперь и приколи!" Какую же еще сцену мог воссоздать первый украинский приколист Тарас Шевченко?

Или еще образец гражданской лирики. Оказывается, у товарища маузера был предок:

   Ой виострою товариша,
   Засуну у халяву
   Та піду шукати правди
   І тієї слави.
   Ой, піду я не лугами
   І не берегами.
   А піду я не шляхами,
   А понад шляхами.
   Та спитаю в жидовина,
   В багатого пана,
   У шляхтича поганого
   В поганім жупані.
   І у ченця, як трапиться, -
   Нехай не гуляє,
   А святе письмо читає,
   Людей поучає.
   Щоб брат брата не різали,
   Та не окрадали,
   Та в москалі вдовиченка
   Щоб не оддавали. (1848)

  
Мы помним, как любимые кобзарем гайдамаки расходились - "хто додому, хто в діброву, з ножем у халяві, жидів кінчать..." Еврей, пан, шляхтич, монах - ответят все. Тише, ораторы, ваше слово, товарищ из-за халявы!

Основные и любимые свои идеи Шевченко пронес через всю жизнь. В 1857 году он писал: "Все это неисповедимое горе, все роды унижения и поругания прошли, как будто не касаясь меня. Малейшего следа не оставили по себе. Опыт, говорят, есть лучший наш учитель. Но горький опыт прошел мимо меня невидимкою. Мне кажется, что я точно тот же, что был и десять лет тому назад. Ни одна черта в моем внутреннем образе не изменилась. Хорошо ли это? Хорошо. По крайней мере, мне так кажется. И я от глубины души благодарю моего всемогущего создателя, что он не допустил ужасному опыту коснуться своими железными когтями моих убеждений, моих младенчески светлых верований. Некоторые вещи просветлели, округлились, приняли более естественный размер и образ..."

Одно из главных его убеждений и младенчески светлых верований формулируется просто: "повбивав би" . Его мечта- кровопролитие от Украины до Китая (т. е. перманентная мировая революция - как у Льва Троцкого):"В капитанской каюте на полу увидел я измятый листок старого знакомца "Русского инвалида", поднял его и от нечего делать принялся читать фельетон. Там говорилось о китайских инсургентах и о том, какую речь произнес Гонг, предводитель инсургентов, перед штурмом Нанкина. Речь начинается так: "Бог идет с нами. Что же смогут против нас демоны? Мандарины эти -- жирный убойный скот, годный только в жертву нашему небесному отцу, высочайшему владыке, единому истинному богу". Скоро ли во всеуслышание можно будет сказать про русских бояр то же самое?" (1857)

Да, уже скоро. Осталось лет 50-60.

А вот еще одна форма социального протеста, близкая нашему кобзарю: дать в морду. И не просто абы где, а в Храме Божьем:

   ... А меж вами
   Найшовсь - таки якийсь проява,
   Якийсь дурний оригінал,
   Що в морду затопив капрала,
   Та ще й у церкві, і пропало,
   Як на собаці. Так-то так!
   Найшовсь таки один козак
   Із міліона свинопасів,
   Що царство все оголосив:
   Сатрапа в морду затопив. (1857)

  

Любит он также поджоги:

"Пролетаем мы мимо красивого по местоположению села помещика Дадьянова и замечательного по следующему происшествию. Прошедшего лета ,когда поспело жито и пшеница, мужиков выгнали жать, а они, чтобы покончить барщину за один раз, зажгли его со всех сторон при благополучном ветре. Жаль, что яровое не поспело, а то и его бы за один раз покончили. Отрадное происшествие. Так вот, летим мы во весь дух мимо этого замечательного села...". (1857)

Через 50 лет будут пылать тысячи помещичьих имений. А сейчас приветствуется и повешение эксплуататоров:

"Крестьяне помещика Демидова, того самого мерзавца Демидова, которого я знал в Гатчине кирасирским юнкером в 1837г. и который тогда не заплатил мне деньги за портрет своей невесты, теперь он, промотавшийся до снаги, живет в своей деревни и грабит крестьян. Кроткие мужички, вместо того, чтобы просто повесить своего грабителя, пришли к губернатору просить управы... " (1857)

Кобзарь о коммунистах:

"...На правом берегу Волги лоцман парохода показал мне бугор Стеньки Разина...славного лыцаря Стеньки Разина, этого волжского барона и наконец пугала московского царя и персидского шаха. Открытые большие грабители испугались скрытого ночного воришки!

...По словам того же рассказчика, Разин не был разбойником, а он только на Волге брандвахту держал, и собирал пошлину с кораблей, и раздавал ее неимущим людям. Коммунист, выходит". (1857)

Выходит, коммунист. Так сказать, экспроприатор экспроприаторов. Шевченко, как и коммунисты, всегда был сторонником радикальных решений:

   ...Добра не жди
   Не жди сподіваної волі -
   Вона заснула: цар Микола
   Її приспав. А щоб збудить
   Хиренну волю, треба миром,
   Громадою обух сталить;
   Та добре вигострить сокиру, --
   Та й заходиться вже будить... (1858)

  
Кобзарь начал будить "хиренну волю" при Николае Первом, а его наследники-кобзарята закончили дело при Николае Втором. Разбудили ее - и стали воспитывать нового человека. А он никак не воспитывается. Тогда они воспользовались радикальными рекомендациями Т. Шевченко по воспитанию и перевоспитанию человека: "Тюрьма, кандалы, кнут и неисходимая Сибирь." Вот какими были педагогические воззрения нашего Макаренки:

"Сегодняшним же числом мне хочется записать или, как зоологи выражаются, определить еще одно отвратительное насекомое. Но как бы не напичкать мой журнал этой негодной тварью до того, что и порядочному животному в нем места не останется. А впрочем, ничего, это миниатюрное насекомое места немного требует. Это двадцатилетний юноша, сын статского советника Порциенка. Следовательно, тоже птица не низкого полета. Все эти конфирмованные, так называемые господа дворяне, с которыми я теперь представлялся перед лицом отца-командира, все они люди замечательные по своим нравственным качествам, но последний субъект, под названием Порциенко, всех их перещеголял. Все их отвратительные пороки вместил в своей подлой двадцатилетней особе. Странное и непонятное для меня явление этот отвратительный юноша. Где и когда успел он так глубоко заразиться всеми гнусными нравственными болезнями? Нет мерзости, низости, на которую бы он не был способен. Романы Сю с своими отвратительными героями -- пошлые куклы перед этим двадцатилетним извергом. И это сын статского советника, следовательно, нельзя предполагать, чтобы не было средств дать ему не какое-нибудь а порядочное воспитание. И что же? Никакого. Хорош должен быть и статский советник. Да и вообще должны быть хороши отцы и матери, отдающие детей своих в солдаты на исправление. И для чего, наконец, попечительное правительство наше берет на себя эту неудобоисполнимую обязанность? Оно своей неуместной опекой растлевает нравственность простого хорошего солдата, и ничего больше. Рабочий дом, тюрьма, кандалы, кнут и неисходимая Сибирь -- вот место для этих безобразных животных, но никак не солдатские казармы, в которых и без них много всякой сволочи. А самое лучшее - предоставить их попечению нежных родителей, пускай потешаются на старости лет своим собственным произведением. Разумеется, до первого криминального поступка, а потом отдавать прямо в руки палача.

До прибытия моего в Орскую крепость я и не воображал о существовании этих гнусных исчадий нашего православного общества. И первый этого разбора мерзавец меня поразил своим зловредным существованием. Особенно когда мне сказали, что он тоже несчастный, такой же, как и я, разжалованный, и, следовательно, мой товарищ по званию и по квартире, т.е. казармам. Слово "несчастный" имело для меня всегда трогательное значение, пока я его не услышал в Орской крепости. Там оно для меня опошлело, и я до сих пор не могу возвратить ему прежнего значения. Потому что я до сих пор вижу только мерзавцев под фирмою несчастных.

По распоряжению бывшего генерал-губернатора, я имел случай просидеть под арестом в одном каземате с колодниками и даже с клейменными каторжниками и нашел, что к этим заклейменным злодеям слово "несчастный" более к лицу, нежели этим растленным сыновьям безличных эгоистов родителей". (1857)

Вот те на. А говорил (обвиняя императора Николая и Господа Вседержителя):

   Ні, то люди, живі люди,
   В кайдани залиті.
   Із нор золото виносять,
   Щоб пельку залити
   Неситому!...То каторжні.
   А за що? Те знає
   Вседержитель... а може, ще
   Й він недобачає. (1844)

  

Теперь же: "Рабочий дом, тюрьма, кандалы, кнут и неисходимая Сибирь-вот место для этих безобразных животных...". Вот и верь после этого кобзарям. Получается так: что дозволено Юпитеру (Тарасу Первому), то запрещено быкам (Николаю Первому и Господу Богу).

Но если это так, то ему подсудны все. Он же -- никому. Его суд -- это абсолютный, или страшный суд. А он, соответственно, будет называться "страшный" судия. Это потому, что для такой роли (судить всех, начиная с Бога) от человека требуются совершенно особые качества. (И.А.Крылов их увековечил в басне "Слон и моська"). Ниже мы увидим, что Шевченко такими качествами обладал в высшей степени. Его деформированная личность искажала картину мира систематически и настойчиво.

 

Продолжение следует...

Николай Греков, Константин Деревянко, Глеб Бобров 


0.18421602249146