Я имею в виду такую картинку, которую обожал рисовать своим читателям журнал «Огонёк» околодевяностых времён выпуска, когда уже стало можно гулюкать за «частную собственность» и «рынок как в Америке». Тогда тщательно вылепливался сусальный образ «хозяйчика» - мелкого производителя, приторговывающего своей колбаской или своим шитьём; «фермера», который поутру на мини-тракторе рассекает своё собственное поле; тётки-лоточницы, с пылу с жару продающей пирожки горячие, и с того имеющей честный приварок; владелец крохотного ресторанчика, сам стоящий за стойкой и доброжелательно улыбающий постоянную клиентуру, приваженную несуетностью и отменным десертом; длинноногого мальчишки-торговца «чего изволите», копящего медяки на выход в большую жизнь. И всё такоэ (с).
Все эти сусальные картинки неизменно подкрашивались комментариями типа: «Да, это тяжёлая жизнь: нужно много работать, мало отдыхать, думать об интересах клиента. Но зато - это и есть Свобода! Вы, сидящие в казённых учреждениях - рабы, рабы, рабы, ибо занимаетесь не тем, к чему лежит ваша свободная душа. А фермер и лоточница - они Сами Себе Хозяева. У них есть Своё Дело, которое они Ведут Как Хотят. Ибо это Свободные Люди. И эта Свобода... о, это чувство Свободы...» Дальше шли рулады и переборы каэспешного свойства - «счастлив, кому знакомо шипящее чувство дороги, где ветер рвёт горизонты и раздувает рассвет».
Сейчас, конечно, над такой картинкой обычно издеваются. Но издеваются с позиций «не бывает». Дескать, мелкий бизнесмен в России - тварь дрожащая, которую обижает всякий кому не лень, которого безжалостно стригут те-то и те-то (дальше идёт длиннющий список нахлебников, и все с преогромными ложками), который месяцами ходит за какой-нибудь поганой справкой - в общем, пыль на дороге. Но в глубине души сохраняется надежда, что это только в России так, а есть Свободные Страны, где раздолье и простор: купил себе за два гроша патент на предпринимательскую деятельность, взял короб с товаром, и - «счастлив, кому знакомо», дрынь, дрынь, зато я сам себе хозяин, я сам себе хозяин, я сам себе, я сам себе, я сам себе большой.
Однако, в России был короткий промежуток времени, когда оная свобода предпринимательства наличествовала - по крайней мере, мелкого и незаметного. В те времена укромные, теперь почти былинные, бабки на Тверской торговали самовязными носками и укропом. У людей покруче дома стояли стойки видаков, которые, тихо журча, переписывали киношку («Земляничные поляны» и Дисней впритык, Хичкок плюс Мадонна, дописанная в хвост немецкой порнухой и т.п.) Ещё более крутые дистрибутировали «Рояль» и перепродавали друг другу «вагон сахара». Ну и те де. Понятно, что в то же самое время Совсем Серьёзные Пасаны делили настоящие активы, и когда делилово вчерне было завершено, на мелочь обратили внимание и прихлопнули её, как стайку мух. Но я говорю о том времени, когда мухи ещё жужжали.
Так вот. Я был одной из таких мух. Я торговал сначала книжками, потом газовыми пистолетами. Последнее было незаконно, но законы тогда воспринимались как явление временное и малоинтересное. Всякие серьёные ребята, которые стригли и брили, тоже до поры до времени не обращали внимания на трепыхания частнопрактикующих лохов. Договариваться надо было в основном с соседями по рыночной нише - то есть с такими же книгоношами и сбытчиками дрянных итальянских пукалок. Но в случае чего и этого можно было избежать: мир был большой и места хватало всем. В общем, это была химически чистая ситуация «свободного рынка». Надо мной, в силу моей мелкости и незаметности, никого не было, только дырявое серое небо.
Вот тут-то я и понюхал ту самую портянку: «ты работаешь только на себя». А заодно оценил такую штуку, как диалектика.
Что означает фраза «ты сам себе хозяин»? Сообщаю для любопытствующих: на практике она означает ровно одно: ТЫ САМ СЕБЕ РАБ. Причём раб очень хороший - в том смысле, в котором рабы бывают хорошими.
Человек, работающий на дядю, может ставить дяде какие-то условия, торговаться, иногда дядю обманывать. Дядя, правда, чаще обманывает его, если это умный и успешный дядя. Дядя может его кинуть, не заплатив, дядя вообще может с ним сделать много чего. Но могу сказать по личному опыту - никто и никогда не сможет ЗАКАБАЛИТЬ человека настолько быстро и успешно, как это он может сделать сам. Достаточно сделать его «хозяином самого себя».
Впервые я это восчувствовал, сидя в пятом часу утра ледяной зимней ночи на двух рюкзаках с разномастными книжками, греясь в подсобке на рабочем месте у приятеля (он работал там ночным сторожем, имея приварок с таких, как я, горемык, которым нужно было с рассвета «занять хорошее место») и думая о том, что мне не на что сегодня пожрать горячего (от чая меня уже тошнило).
Во внутреннем кармане куртки у меня лежала стопка денег толщиной в два пальца - рублями, которые нужно было частично озеленить, частично рассчитаться с людЯми. Это были мои деньги, но мне и в голову не могло прийти взять оттуда хотя бы бумажку - ведь это были не те деньги, на которые кушают.
Чёткое разделение денег на два несообщающихся сосуда - это первое, чему учится мелкий «рыночный агент». И в свою кассу он, будьте уверены, никогда не залезет: у него там «всё рассчитано до копеечки», и за копеечку эту он удавится. Точно так же, никто и никогда не заставит человека работать в таких жутких условиях, в которые человека может загнать он сам. Ты будешь корячиться как папа Карло, как галерный раб, потому что твой надсмотрщик у тебя между ушей. Аллес.
Ещё один характерный признак «рыночного мышления»: быстро пропадает желание «тратить на себя». Даже маленькие деньги, потраченные на «поддержание себя в рабочем состоянии» (гнусный пирожок с собакой, стаканчик дымящейся бурды «типа кофе» на чугунном морозе, водка вечером и т.п.) человек мысленно вписывает в графу «расходы».
Очень часто тяготы свободного плавания в рыночном море оправдывают дурацким «но зато ты можешь делать что хочешь». Не верьте, граждане, рекламе. На свободном рынке люди занимаются не тем, чем хотят, а тем, что они знают и умеют лучше всего. Да-да, именно так. Правда, в некоторых случаях это совпадает с каким-нибудь хобби, в которое человек «много вложился». Однако, начав использовать полученные во времена счастливых и бескорыстных восторгов знания в целях извлечения прибыли, человек обычно сильно меняется - в том числе и в отношении к этому самому хобби. Я знал многих отчаянных библиофилов, ставших книжными спекулянтами. И не знаю ни одного, который не снял бы самую любимую книжку с полки «за нормальную цену». Это и неудивительно. Рабство у самого себя захватывает тебя целиком: у тебя уже нет ничего подлинно своего.
И ещё немного на ту же тему. Сознание «свободного рыночного агента» не просто несвободно - оно маникально завязано на улавливание чужой воли, на ловлю ветра и т.п. Человек, сталкивающийся напрямую с безличной стихией спроса, особенно если этот спрос неустойчив и прихотлив, рано или поздно теряет способность думать о чём-то другом. Опять же: я-то прекрасно помню, какая огромная база данных «по книжкам» лежала у меня в голове и как я пытался вычислить, за какое время я продам то или иное издание. В голове непрерывно крутилась мельница, перемалывающая информацию из разных источников.
Да, кстати. Добавлю для граждан, которые интересуются результатам: в своей книжной деятельности я был вполне себе успешен, пожалуй - поболее многих прочих. Я специализировался по относительно редким гуманитарным книжкам, иногда заглядывая в антиквар и игнорируя ширпотреб: в этих секторах шли свои игры, а я не имел охоты в них участвовать. Но в своей сфере у меня было мало проблем. Я знал рынок, умел продавать (чего уж там, впаривать) без риска для репутации, и не попадал по-крупному. Моя скромная библиотека была собрана именно тогда. «Жаловаться не на что». Но при этом я постоянно чувствовал себя даже не белкой в колесе - это было бы отлично, чувствовать себя белкой в колесе! - а белкой в колесе, катящемся по натянутой проволоке.
В советские времена многие верили, что менеесы в своих НИИ или писатели в своём союзе писов, дескать, «рабствовали системе». Опять же: ложь, и провокация. Сознание советского менееса было ближе всего к сознанию небогатого, но гордого дворянчика, желающего «указ о вольности», чтоб не служить и получать. Эти дурные головы и в самом деле хотели именно этого - чтобы Политбюро подписало «Указ о вольности интеллигенции». Горбача же они воспринимали как "екатерину", которая должна же, наконец, подмахнуть бумажку - "чтобы не служить коммунякам, а оклады те же оставить, и продуктовые наборы в сто раз больше", ага-ага. То, что идиотиков вместо этого подписали под «рынок», свидетельствует лишь об их безграничной наивности. Потом-то те барственные менеесы, задыхаясь под тяжестью баулов с китайским товарцем, стоя на морозе перед прилавком с польской косметикой, собирая в грязном подвале системные блоки компов, или ещё каким-нибудь способом работая на себя, на собственной шкурке оценили прелести той экономики, которую они призвали себе на голову... но поздно.
Существует множество определений свободы. Они возвышенны и духоподъёмны, но, как правило, неприменимы на практике (разве что с их помощью обманывать дурачков). Я не буду давать определения свободы, зато расскажу, в чём её меряют. Мера - дело серьёзное, тут уже начинается «твёрдое знание». Так вот, свобода - это расстояние от тебя до ближайшего начальника. В физическом или символическом пространстве, но лучше в физическом - так надёжнее. Когда начальство далеко - ты свободен. Когда близко - ну, сами знаете. А когда ты «сам себе хозяин», твоя свобода равна нулю.
