«Деньги и документы с собой не бери, только мелочь на трамвай. Вообще сумку оставь, а то вырвут, - советует мне моя подруга из Молдавии Аля, живущая во французском Страсбурге. - Черный район Hautepierre - самый скандальный в городе».
Черные французы: «Поджигаем машины, продаем наркоту»
В 11 вечера мы стоим на трамвайной остановке в Страсбурге, где уже дежурят Агенты Предотвращения, парочка в форменных зеленых куртках - пожилая женщина в очках и молодой высокий парень. Агенты Предотвращения - общественная организация, существующая за счет госдотаций, которая в дни беспорядков наблюдает за безопасностью в транспорте. «Как же вы будете защищаться, если на вас нападут? - удивленно спрашиваю я женщину-агента. - У вас ни дубинки, ни пистолета». «Да мы и не будем защищаться, - спокойно объясняет она. - Мы - моральный фактор, для поддержки духа».
Мы высаживаемся в районе Hautepierre - прямо напротив здания сгоревшего театра. «Что, целый театр сожгли?!» - удивляюсь я. «Это еще в прошлом году, - говорит Аля. - Был у нас модный продвинутый театр с антиглобалистским уклоном. Они решили нести искусство в массы. Сказали: «Будем работать в бедных районах, выступать перед детьми иммигрантов». В одну прекрасную ночь их и подожгли. Кто - неизвестно».
Здесь тихо, глухо и темно, как в танке. На улицах - ни одной живой души. Наконец мы находим припаркованную машину, где сидят трое черных парней. «Клиентов ждут, - шепчет мне Аля. - Наркота, сама понимаешь». «Месье, - воркующим голоском обращается она к парням. - Мы журналисты из России. Не соблаговолите ли вы поговорить с нами». «Ой-ля-ля! Журналистки! Чудненько. Ждите, девчонки, сейчас выйдем».
Уж не знаю, как так получилось, но уже через 5 минут вокруг нас собралась целая толпа человек в 20. Из всех щелей и дырок полезли парни всех цветов кожи с пивными бутылками в руках. «А, русские! Да вы тоже все врете о нас в своих газетах». На вечный вопрос: «Кто во всем виноват?» - поднялся такой крик, что сначала мы ничего не могли разобрать, кроме криков: «Саркози!» (Николя Саркози - министр внутренних дел Франции.)
Нам сочно объяснили, что и как нужно сделать с самим министром, его мамой, папой и всеми родственниками. «Нас по десять раз в день останавливают, ставят к стенке, заставляют снимать ботинки и обыскивают! - кричит здоровенный негр. - Где мои права человека? А мы французы, запомни, французы! У меня паспорт есть. Мы здесь родились, это наша земля!» Негр пританцовывает в боевом танце и тычет мне под нос свои документы. Толпа становится все более наступательной. Парни брызгают слюной, бешено орут во весь голос, беспрерывно трогают нас. Со стороны все это выглядит как очень крутой рэпперский клип. Я в испуге прячусь за Алю, спокойную, как удав. «Да не бойся ты, - говорит она. - Ничего они не сделают, просто темперамент».
«Коктейль Молотова» сочувствующие везут из Боснии
«Вот ты расистка, ты расистка! - кричит огромный араб Алине. - Если нет, то докажи это, поцелуй меня. Тебе, наверное, противно!» Аля поднимается на цыпочки и преспокойно целует его в грязную, небритую щеку. Все довольны. «Хотите, я вам «коктейль Молотова» покажу? - спрашивает пацан из Боснии. - Смотрите!» Он начинает расстегивать ширинку. Все хохочут. «Я лично две машины сжег!» - хвастается он и в самом деле достает из-за пазухи бутылку с чем-то мутным. «Ну и дурак! - орут ему остальные. - Заткнись! Они же провокаторы!»
«Мы этим французам весь туристский бизнес попортим, - говорит большой негр Зайед. - Так было два года назад, когда наш парень спасался от полиции зимой и прыгнул в канал, а через несколько дней умер в больнице от переохлаждения. Мы тогда вышли на улицы и перекрыли весь центр Страсбурга. Они там тоже весь бизнес попортили. Цена на гашиш в последние дни взлетела до небес, потому что везде полиция шарится. У нас вся работа стоит. А вам, девчонки, кстати, не надо? Вам со скидкой». Он достает пакетики с белым порошком. В этот момент подходит клиент - невысокий паренек с низко надвинутым капюшоном. Один из наших новых знакомых, ничуть нас не стесняясь, отходит с ним в сторону.
«Вы не думайте, что мы плохие! - с пафосом восклицает араб по имени Стадир. - Нам приходится торговать наркотиками, потому что нам платят нищенское пособие, а работы нет». «А сколько у вас пособие?» У Стадира немедленно портится настроение: «Что вас всех, журналистов, волнуют наши социальные проблемы? Вы у себя в России разберитесь, у вас вообще нищета. А кстати, тебе Путин нравится?» Я мычу что-то неопределенное: скажешь «да» - набьют морду, скажешь «нет» - тоже набьют, на всякий случай. «Мы за вашей Чечней следим! - угрожающе говорит он. - И Израиль нам за Палестину ответит!» «И все-таки, сколько пособие?» «Ну чего ты привязалась! Эти уроды платят мне 325 евро в месяц и думают, что от меня так просто отделались».
И тут все разом стали кричать, как их не любят французы. Странные ребята: торгуют наркотой, пьют, шарахаются по улицам, не работают и не учатся и почему-то хотят, чтобы их любили.
«Ты пойми, - говорит негр Зайед. - Нам нужно, чтобы нас уважали как личностей. Мы даже с девчонками не можем встречаться, потому что нам нечего им предложить. Хотя, говорят, у вас в России полно красивых девчонок? А? Ты там передай: мы к ним приедем».
Стадир неожиданно круто обрывает беседу. «Вот что, девчонки. Поговорили и будет. Вы работе мешаете, внимание привлекаете. Пока вы тут стоите, полицейская машина трижды мимо проезжала. Мы вас не обижали, не били, так что уе...те по-хорошему». Мы пожимаем множество черных и коричневых рук и уе...ем по-хорошему. Буквально через 100 метров встречаем миленькую, седенькую старушку, выгуливающую в полночь собачку на газоне. «А, вы из России? - радуется она. - Мой папа родился в Санкт-Петербурге!» «Мадам, неужели вам тут не страшно?» «Мне? Бояться? - Она гордо выпрямляет худенькую спинку. - Это унизительно и некрасиво. Я тоже немножко русская. И я у себя дома!»
Дарья Асламова
