По результатам прошедшей избирательной кампании ни Зюганова, ни Миронова, ни Жириновского считать в полной мере побеждёнными, пожалуй, не следует. Просто потому, что ставший победителем Путин вёл борьбу не с ними. Общество было поставлено перед выбором: Путин или оранжевый мятеж и возврат в 90-е годы. И при такой постановке избиратели сконцентрировали свою поддержку на наиболее сильной фигуре.
Для каждого из кандидатов, представлявших разнообразную оппозицию, их будущее по большому счёту определяется не результатами голосования 4 марта, а тем, как будет выполнена выдвинутая Путиным программа. Её суть – технологический прорыв, сильная социальная политика и строительство справедливости, суверенитет России на международной арене.
Если программа будет исполнена в полной мере, тем, кто ныне снискал поддержку меньшинства, нужно будет заявлять свою позицию по проблемам, которые возникнут после разрешения сегодняшних. Если же программа не будет в той или иной мере выполнена, перед оппозиционерами встанет задача предложить альтернативные пути решения проблем, оставшихся неразрешёнными.
Всё остальное будет зависеть от их политической воли и их политического таланта. Ни возраст, ни больший или меньший политический стаж здесь не имеют определяющего значения. Вопрос в их умении делать выводы из сложившейся ситуации. Когда тот или иной кандидат вместо того, чтобы анализировать собственные ошибки и недоработки, каждое своё поражение объясняет тем, что итоги сфальсифицированы, выборы нечестны, а его победу украли, – он обречён и впредь сталкиваться с уменьшением доверия к нему со стороны его же потенциальных сторонников.
Хотя никого из трёх основных кандидатов в президенты нельзя считать окончательно проигравшими, каждый ситуативно в чём-то проиграл.
Жириновский уступил своё ожидаемое третье место Прохорову. И в частности, потому, что если раньше часть его голосов была тождественна голосованию «против всех» и «назло всем», то сейчас эти голоса ушли к Прохорову, воспринятому избирателями как нечто новое и тоже достаточно скандальное. Однако и часть национал-патриотических голосов была Жириновским потеряна, отойдя к Путину.
Жириновскому сейчас 66 лет, а к выборам 2018 года будет 72 года. И его ограничения связаны, пожалуй, лишь со здоровьем. У него есть талант публичного политического нотабля, есть свои почитатели, причём и среди младших возрастных групп. Есть своего рода «темпераментная ниша» – те, кому в принципе импонируют эпатаж, хлёсткость и парадоксальность. Есть и близкие ему идейно-политические настроения. России в любом случае придётся действовать в условиях экономической и политической напряжённости в мире, и на неё в любом случае будет оказываться давление конкурентов. Она, надо полагать, не согласится с ролью сателлита на мировой арене, но её будут пытаться к этой роли принудить. И это будет порождать ответную реакцию в обществе.
Жириновский в такой ситуации окажется статусным и персонифицированным выражением «ответных» настроений. И в обществе всегда будет кому проголосовать за него, чтобы оказать таким образом давление на власть. Сами по себе 72 года вовсе не являются неким фатальным физиологическим пределом. Подобный возраст не был ограничителем для Рейгана или Черчилля. Тем более – на фоне развития медицины и возможностей Жириновского пользоваться её услугами.
Свои проблемы есть у Миронова, хотя среди них как будто нет возрастных. Понятно, почему на президентских выборах он получил много меньше голосов, чем его партия на недавних парламентских. Здесь можно выделить три основных момента.
Во-первых, конкурировать с «Единой Россией» – это одно, а соперничать с Путиным при его уровне популярности – это совершенно другое. Одним из основных сегментов электората «Справедливой России» являются люди, выступающие против ЕР, но при этом поддерживающие Путина. И их голоса вполне естественно отошли Путину при выборе между ним и Мироновым.
Во-вторых, определённая часть избирателей голосовала за СР не потому, что в полной мере поддерживала её, а с тем чтобы обеспечить её прохождение в Госдуму для расширения в последней политического спектра. На президентских выборах они голосовали уже за Прохорова.
В-третьих, при том, что его кампания была рассчитана на левый электорат, социально ориентированные положения программы Путина естественно отвечали ожиданиям именно подобного электората. Но поскольку шансы Путина избиратели оценивали выше, нежели шансы Миронова, по принципу «полезного голосования» они отдали своё предпочтение первому.
Будущее Миронова зависит от того, решит ли он задачи устранения тех моментов, которые ослабили его позицию. Если говорить вкратце, то они в следующем.
Первое. Он заявил свою позицию как социалистическую. И даже выдвинул тезис о «социализме версии 2.0». Но что такое этот новый вариант социализма, обществу так и не объяснил. В его программе много социальных требований. Однако, в общем-то, не больше, чем у Путина или Зюганова. Его проблема в том, чтобы показать обществу оригинальную, своеобразную социалистическую версию, представить, какое общество он видит лучшим для России. Пока этого нет.
Второе. Его партия и его электорат разнородны. Даже по самой актуальной линии разграничения СР не смогла выработать чёткой позиции. Если сам он выступил против «оранжевых» сил и участия в «болотном» процессе, то члены его партии в них активно участвовали. То есть выступили как противники защиты суверенитета страны. И уже после выборов, когда сам Миронов признал их результаты, не только публично заявляли об их непризнании, но и пытались спровоцировать массовые беспорядки в Москве. А затем, используя депутатский статус, покрывали и защищали участников беспорядков. Партия должна быть партией. И её представители не могут находиться в разных политических лагерях. Чтобы иметь достойное будущее, Миронов должен определиться и в этом вопросе. Иначе ему до конца не будут доверять ни сторонники суверенитета страны, ни коллаборационисты.
Третье. Нужно всё же определиться не только по вопросу своего социалистического проекта, но и по вопросу своей социалистичности как таковой. Либо она есть, либо её нет. А если нет, то что имеет место? Такая самоидентификация нужна по двум причинам.
С одной стороны, Сергей Миронов явно не определился, кто всё-таки он – социалист или социал-демократ. Основное отличие в том, что социал-демократ старается сделать справедливее существующие отношения в обществе, а социалист – создать как новые отношения, так и новое общество. Правда, не такими радикальными методами, какие предлагают коммунисты. И социалисты, и социал-демократы входят в состав Социнтерна. Но это хотя и близкие, но не тождественные самоидентификации. Миронову пока кажется, что это одно и то же.
С другой стороны можно, конечно, быть социалистом и в душе уважать Столыпина. Но нельзя их смешивать, сливать воедино. Потому что это разные и достаточно далеко отнесённые друг от друга явления политико-идеологической жизни. И если ты демонстративно возлагаешь цветы к памятнику Столыпина, но при этом называешь себя социалистом, то общество будет либо подозревать тебя в неискренности, либо обнаружит у тебя «плюрализм в одной голове».
В чём-то очень неудачными оказались итоги выборов для Зюганова. Не в том, что он не победил. И не в том, что получил самый малый результат за всё время своего участия в президентских кампаниях: 32% – в первом туре 1996 года, 30% – в 2000 году, 18% – в 2008 и 17% – сегодня. Дело в том, что если во всех трёх своих предыдущих кампаниях он набрал много больше голосов, нежели КПРФ на предшествующих парламентских выборах, то сейчас он и этого добиться не сумел. Он почти сохранил «партийный результат», однако не собрал тех новых сторонников, которые, прямо не поддерживая КПРФ, обычно объединялись вокруг неё в противостоянии с властью. У него была хорошая программа. Он неплохо выступал. Но никого не смог объединить.
Он виртуозно уходит от ответов на прямо заданные вопросы. Это поначалу впечатляет. Но затем раздражает. Он мастерски обличает. Но, во-первых, постоянно твердит одно и то же, в одной тональности и в одних выражениях. Во-вторых, на вопросы: «А как (собираетесь действовать)?» – отвечает много лет подряд: «У нас отличная команда – от нобелевских лауреатов до… У нас отличная программа – с ней ознакомились сотни коллективов… Я объехал всю страну от Балтики до Камчатки…» И ничего по существу заданных вопросов.
На него перестали надеяться. В него перестали верить. И ему 68 лет. В 2018 году будет 74. Почти как Брежневу когда-то.
Хотя опять-таки ничего фатального. За 20 лет Зюганов доказал, что умеет меняться и развиваться. Может быть, главное из того, что ему нужно сделать, – научиться говорить не только правильно, но и предметно, с использованием конкретики. И прекратить вещать затверженными лозунгами. А ещё – перестать изводить всё живое и активное в собственной партии. И может быть, суметь вернуть в КПРФ всех тех, кого он из неё напрасно изгнал. Или тех, кто из неё ушёл, в нём разочаровавшись. За 20 лет его партия потеряла полмиллиона членов. За последние пять лет за «излишнюю активность» были разгромлены крупнейшие партийные организации, в том числе московская и ленинградская. В итоге в этих городах его опередил уже не только Путин, но и Прохоров.
Социальная и социокультурная база у него есть. Люди, вынужденные жить за счёт продажи своей рабочей силы, из России никуда не денутся. Таких в ней сегодня 75%. 60% позитивно относятся к Ленину. Более половины – к Сталину. Более половины населения – против рынка и частной собственности, тогда как за неё – порядка трети.
Были бы здоровье и умение работать. Будущее Зюганова зависит только от него самого.
Удачливым участником выборов считается их дебютант Прохоров, собравший 8% голосов. Правда, почти в три раза меньше, чем во время своего первого выступления собрал Жириновский. И почти в два раза меньше, чем «сенсация 1996 года» генерал Лебедь. Представители «правой реакции» откровенно радуются, говоря об этом успехе Прохорова чуть ли не как о своей победе. Но кстати, играя на преимуществе новизны, ни Жириновский, ни Лебедь свой дебютный успех ни во что большее в долговременном плане не превратили. Первый стал постоянным, но вторичным участником политической жизни. Другой был некогда объявлен едва ли не вторым лицом в государстве, но только для того, чтобы потерять своё положение через три месяца.
В стране действительно есть 12% людей, всерьёз разделяющих те ценности, к которым апеллировал Прохоров. Точнее, которые он олицетворял – ценности рыночного фундаментализма. Часть голосов он собрал за счёт того, что на этом политическом поле у него не было конкурентов. Может быть, он создаст свою партию. Теперь это нетрудно. Что с ней станет за пять лет, через которые нас ожидают новые парламентские выборы, трудно сказать. Пока опыт партийного руководства у Прохорова… такой, какой он есть. А то, что он говорит о характере своей будущей партии, пока о перспективности оной никак не свидетельствует.
То, что принято называть «свободной рыночной экономикой», из современного мира уходит. У партии с такой ориентацией, тем более в России, нет исторической перспективы.
Будущее Зюганова, Миронова и Жириновского зависит от их политического умения. Политически они могут существовать ещё долго.
Будущее Прохорова вряд ли зависит от него самого, оно частью зависит от его возможности оплачивать работу политтехнологов. Но в ещё большей степени не зависит и от этого. Потому что с точки зрения реальной политической жизни его нет уже и сегодня. Он может существовать лишь как некая политическая тень.
Сергей Черняховский доктор политических наукhttp://file-rf.ru/context/1402
