Если есть ведущий технологический уклад, получается, что есть страны — технологические лидеры и технологические аутсайде­ры. Приводимые в докладе сведения — особенно исторические — по смене технологических укладов относятся скорее не к мирово­му развитию, а представляют описание одной, даже не западной, а англо-саксонская модели. Получается, что постоянно технологи­ческий лидер один — это англосаксы. Все остальные — аутсайдеры. Если исходить из данной схемы, то стратегия может заключаться только в том, чтобы догнать и перегнать технологического лидера. Но для этого, как минимум, надо включить более значительные, чем у него ресурсы. Имеются ли таковые в распоряжении современной России? Может, более целесообразна другая постановка вопроса: создать альтернативный технологический уклад, а не устраивать гонку, где мы априори технологически отстающие.

Томас Кун в свое время говорил о смене научных парадигм. Ему возражали (в частности, Карл Поппер), что может существовать сразу несколько парадигм. Реально в истории науки всегда сосу­ществовали альтернативные парадигмы. И это возражение прин­ципиально. По этой же логике может сосуществовать несколько альтернативных технологических укладов.

Возникает вопрос: а был ли когда-либо в мире единый техно­логический уклад? Если мы посмотрим с исторической точки зре­ния, такого единства не было. Это не столь очевидно с XVIII в., поскольку все-таки началось создание единого мирового центра и глобализованного пространства. Но технологические уклады су­ществовали всегда, сколь долго существует человечество.

Применительно к Древнему миру говорят об азиатском способе производства — альтернативном по отношению к тому, который сложился в Греции и Риме. У номадных народов также развивал­ся свой особый способ производства. Для культур, связанных с морем, опять-таки оказывалась приемлемой собственная, непо­хожая на иные производственная база. Таким образом, в Древнем мире обнаруживается существование нескольких технологических укладов. И даже в Новое время эта технологическая вариативность по-прежнему прослеживается. Опора на текстильные машины — это английский путь развития. Но в других странах, в том числе в Российской империи, преобладали совершенно другие компонен­ты технологического уклада. В зависимости от цивилизационной специфики, от ресурсного обеспечения сочетаемость этих компо­нентов была различной. Отсюда и различные модели развития.

Второе важное соображение. Переходы от одного к другому технологическому укладу осуществлялись не синхронно. Если мы обратимся к началу XX в., то несмотря на то, что уже были вве­дены в эксплуатацию и паровой двигатель, и электродвигатель, в мире в целом преобладал ручной труд. Только в Англии в это время большинство населения жило в городах. В Российской им­перии горожане составляли 12-15% населения. Доминирующий технологический уклад был, таким образом, совершенно иным. Признавая несинхронность технологических переходов, возника­ет диссонанс. Получается, что экономические кризисы носят ми­ровой характер, а смены технологических укладов, с чем они вро­де бы связаны, оказываются разновременными. Значит кризисы продуцируются из одного центра, являющегося технологическим лидером. Следовательно, главным в природе кризисов является именно этот механизм продуцирования.

Третье соображение. Изменение технологического уклада в го­сударстве, претендующем на роль мирового центра, связано не только с кризисами. Есть еще и другая связь. Если мы посмотрим предлагаемые датировки, то можно обнаружить их соотнесение с колониальными и неоколониальными волнами. Новый техно­логический уклад использовался как инструмент колониально­го господства. Технологические уклады Англии, а потом и США, в значительной степени определялись местом, занимаемым ими в мировом распределении труда. Подразумевалось, что существу­ют и иные технологические уклады, представляемые странами-колониями. Так, текстильные машины обеспечивали массовое производство английского текстиля. Это предполагало, что есть рынки сбыта, куда Англия будет поставлять произведенный то­вар. И более того, этот рынок должен был постоянно расти.

Затем возникает производство машин и оборудования. Значит есть рынки сбыта, куда Англия отправляет свою продукцию. Соот­ветственно, в странах, представляющих этот рынок, данные товары не должны производиться. Следовательно, единого технологического уклада быть не может. Это противоречит самой логике выстраивания центрпериферийных отношений. Если существует мировой центр, то должна быть и периферия, которую этот центр эксплуатирует.

Современный технологический уклад Запада является оборот­ной стороной неоколониализма. Вместо производства товаров, про­цветание мирового центра стало при новой Кингстомской системе обеспечиваться, главным образом, неограниченной долларовой эмиссией. Материальное же производство было выведено в стра­ны периферии. Почему в США открываются особо благоприятные перспективы развития здравоохранения, биотехнологий и других нематериальных направлений «шестого технологического уклада»? Все просто: материальное производство, индустриальный сектор оказались выведенными в страны Азии и Латинской Америки.

Итак, резюмирую. Получается, что технологические уклады ва­риативны, а страновые переходы к ним асинхронны. Соответствен­но, если смена технологических укладов сопряжена с кризисом, это означает, что кризис продуцируем из одного центра. А если кризис связан в свою очередь с колониальной экспансией, с колониальны­ми волнами, то, по этой логике, следует предположить, что он про­ектируем. Значит вопрос о кризисах — это не столько вопрос о тех­нологических укладах, сколько вопрос об управлении, посредством которого осуществляется колониальное подчинение мира.

В. Багдасарян

http://rusrand.ru/doklad/Gos_upr_vyp_03.indd.pdf