Вопрос о критериях социального развития.
Все, что написано, начиная с Платона и Аристотеля, и кончая современными модными американскими социологами, находятся на донаучном уровне. Я различаю научный уровень и ненаучный. Потому что понятие «наука» многосмысленное.

Наука — это и сфера деятельности, где есть много занимающихся бог знает чем людей, и настоящих ученых там, может быть, меньше, чем вне ее. Под наукой также понимается все то, что требует специального изучения, и тогда в науку попадает и астрология, и магия, и богословие. Для меня научный подход к социальным объектам характеризуется, во-первых, субъективным беспристрастием. С этой точки зрения марксистская концепция не является научной хотя бы потому, что она пристрастна. Она построена с расчетом на пролетариат: «пролетарии всех стран, соединяйтесь», диктатура пролетариата и так далее.

Научный подход предполагает, далее, объективность, в смысле рассмотрения явлений такими, какими они являются на самом деле. Это не так-то просто сделать, здесь нужны особые приемы. И это правило кажется простым, но оно тоже фактически не соблюдаются. Даже сейчас, когда мир битком набит социологами, политологами — больше полумиллиона их, представляете? И все они говорят не о том, что есть на самом деле, как происходят процессы. А говорят в основном о том, как должно быть. Даже вот такой смешной случай, хотя никто его не воспринимает как достойный смеха.

Вот, скажем, коммунизм, коммунистическая социальная система. Поговорите даже с коммунистами, с марксистами. Все в один голос говорят, что никакого коммунизма не было, все было неправильно построено. А что же правильно? Значит, какие-то их представления — это правильный коммунизм. А что в реальности было — это неправильный. Вот этот принцип тут нарушался с чудовищной силой, и не только в нашей стране, но и во всех западных странах, насколько мне известно. И третий принцип научного подхода, который я могу назвать — это соответствие правилам логики и методологии науки. Тоже все вам будут говорить, что да, надо строить теорию в соответствии с правилами методологии науки. Но если вы попросите изложить вам эти правила, то окажется, что в большинстве случаев их вообще не знают. Дело даже в том, что научной теории этих правил, которая была бы общепризнанна, не существует. Логика в том виде, в каком она существует, фактически отказалась от выполнения этой задачи. Логику как науку убили совместными усилиями математики и философы. Философы — потому что объявили законы логики отражением законов реальности, что является чепухой. А математики ограничили сферу логики самыми примитивными операциями: конъюнкция, дизьюнкция и т.д. И вот сорок лет, из поколения в поколение, обсасывают эти примитивные операции. В результате то, что должно рассматриваться и стать предметом логики, выпало из поля ее внимания. Ну и все те логические концепции, которые существуют, сами не являются научными, хотя бы по установкам.

Вот эти требования, которые необходимо соблюдать, чтобы выработать критерии оценки социальных явлений. Для этого нужен научный подход. Я этот научный подход выработал. Я десятками лет работал в этом направлении, отбросив все остальное. С этой точки зрения моя теория является уникальной, она не признана широко. В учебные курсы она фактически не включается. Те курсы, которые я читаю — это случайные люди приходят. А систематического преподавания нет, и оно невозможно в рамках официальной академической науки. Просто это исключено. Вот это так, между прочим, раз уж мы об этом заговорили, имейте в виду: научное понимание общественных явлений не просто не существует, оно исключено и исключено активно. То есть, везде поставлены преграды, на преодоление которых могут уйти, может быть, века.

Используя свою логическую и методологическую теорию, я построил социологическую теорию, которая тоже пока является уникальной. В том числе, я ввел критерии, о которых мы с вами говорим — критерии социального развития. Здесь нужно принимать во внимание комплекс признаков. И в этом комплексе признаков главным является то, что я называю социальной организацией. Социальной организацией, в общей форме, для популярного употребления я называю то, что является результатом сознательной деятельности людей. Человеческое объединение как-то организовано, есть много факторов, которые определяют эту организацию. И главным фактором является социальная организация, то есть то, что в человейнике делается сознательно для организации бытия. На самом деле, это простые вещи. Я не занимаюсь изобретением каких-то там циклов, общественно-экономический формаций и других подобных вещей. То, что любой может видеть. Что это такое?

Вот посмотрите, как нынешняя Россия пришла к той социальной организации, которая здесь сейчас имеется. Она (организация) сложилась в результате сознательных действий. В западном мире планировали разрушение СССР, создавали специальные центры, которые работали над этим. Все они работали сознательно и имели вполне определенную цель. В России с помощью их усилий велась пропаганда — антисоветская, антикоммунистическая — навязывалась западная идеология, и осуществлялось воздействие на Советский Союз, в особенности на высшие слои и так далее. Это все сознательные действия. Сознательно складывалась пятая колонна. Сознательно, скажем, когда М.Горбачев пришел к власти, стали разрушать систему власти, разрушать партийный аппарат, сознательно люди во главе с Б.Ельциным устроили переворот в августе 1991 года. Все это осуществлялось сознательно. И потом началось разрушение всех основ советской системы. Приватизация — опять-таки, принималось решение, это ж не делалось само собой. И в результате сознательной деятельности складывалась определенная организация — социальная организация. И я описываю структуру такой организации, основные ее свойства, ввожу определенные критерии измерения и ввожу понятие уровень социальной организации. Так что я имею научный аппарат, чтобы сравнивать социальную организацию различных стран и в пространстве, и во времени. Поэтому я могу всех их расположить, упорядочить по этим критериям.

Самое грубое деление социальных организаций — это предобщество, общество, сверхобщество. Поскольку мы с вами идем к этому великому перелому, я тут назову некоторые важные признаки. В центре — общество, поскольку люди привыкли столетиями жить в человейниках типа «общество». Общество характеризуется наличием государственной власти. Я определяю, что власть становится государственной, когда она является легитимной, функционирует в рамках определенных юридических законов и управляет посредством этих законов. Предобщественный уровень — уровень, на котором власть еще не является государственной, хотя уже и существует (человейник без власти вообще не возможен). На предобщественном уровне отсутствует государство, отсутствует частная собственность и т.д. Сверхобщество — сверхобщественный уровень — появляется, когда над государственностью возникает сверхгосударственность, над экономикой — сверхэкономика, над идеологией — сверхидеология. Я точно описываю, что это за явление. Если взять первое в истории сверхобщество — СССР, то можно выделить государственную власть — Советы, вершиной которой был Верховный Совет и его Президиум. А над этой государственной властью выросла сверхгосударственная власть- это партийный аппарат, КПСС и ее структура. Почему можно говорить о ней как сверхгосударственности: она выросла над государством, но власть эта не была легитимной, не была законной, поэтому государство не было уничтожено, оно предполагалось. Хотя партия была властью, высшей властью, но все законы принимались на уровне государства — советами. Решения принимались в ЦК КПСС, но утверждались Верховным Советом. В результате влияния Советского Союза по этому же пути пошли западные страны. Особенно интенсивно этот процесс начал протекать ближе к концу ХХ века. Идет он и сейчас. Там тоже возникли сверхгосударственные структуры, и я их описал в книгах «Запад», «Глобальный человейник» и других.

Итак, в делении предобщество-общество-сверхобщество критерий очевиден. Внутри каждой этой ступени я ввожу более конкретные, более детальные критерии. Так, как, скажем, в социальной структуре населения различают нижние слои, средние слои, верхние слои, а внутри каждого слоя — подслои. Хоть эта классификация и дурная, но она удобна. Так и здесь — внутри каждого уровня можно указать этапы развития. Критерием здесь являются структурные элементы социальной организации. Так что тут никакого пристрастия нет — это очевидно. Как про животный мир мы говорим, что он имеет более высокий уровень развития, чем растительный. Есть определенные критерии: возникновение органов управления, возможность передвигаться и т.д. И внутри животного мира мы различаем уровни развития: насекомые, рептилии и т.д. Вот точно такие уровни можно различать и внутри каждого уровня развития социальной организации. Ну, сверхобщество только возникает, поэтому пока я ограничиваюсь самой общей характеристикой. Хотя, кончено, уже сейчас можно говорить о некоторых типах, скажем, советский тип сверхобщества отличается от западнистского, западного. И тот тип общества, который намечается и будет складываться в России, это уже другой тип, отличный от советского, я его называю постсоветский — это гибрид (советизма, западнизма и дореволюционного феодализма).

В «Глобальном человейнике», хотя я писал о будущем, фактически я описывал современный запад. В западных странах есть государственная власть — парламенты, президенты, бюрократические учреждения. И уже над государственностью, а также над экономикой сложились сверхгосударственность и сверхэкономика, которые образовали новый, структурно более высокий уровень. Уже когда я писал свои книги, на этом уровне было занято до 100 миллионов человек. Это не просто кучка, как у нас пытаются представить, евреев, которые правят миром. Чтобы править миром, нужны миллионы людей. И одним из признаков этой новой социальной организации является то, что деньги приобрели новую функцию (она принадлежала им и ранее, но играла второстепенную роль). Ранее, в капиталистических странах деньги играли роль в товарном обмене, как средство накопления капитала и прочее. Сейчас же деньги получают сверхэкономическую функцию. Так, над государством выросли учреждения нелегитимные, но фактически управляющие государством. Скажем, в США Дж.Буш вовсе не сам по себе правит. Он марионетка — это очевидно даже из той информации, которая есть в СМИ. В сверхэкономике же сложилось то, что я называя денежным тоталитаризмом. То есть, деньги стали средством управления, управления и системой властью, и всем остальным человейником. Если сравнивать, провести параллель: СССР, КПСС, партийный аппарат с его структурой, первичными организациями, проникающими во все организации и т.д. и западная система денежного тоталитаризма, системой финансов, проникающих во все организации, опосредующих подавляющее большинство социальных отношений, то можно найти здесь высокую степень сходства (хотя, конечно, сходство нельзя признать полным, так как коммунистический и западнистский типы социальной организации отличаются друг от друга). Я двадцать один год прожил на западе, я работал, считался фирмой из одного человека. Я получал гонорары и прочее. Но я к деньгам практически не прикасался. Гонорары и прибыль — все шло в банк, плата за квартиру и прочее — все в банк. Была пластиковая карточка — и все. Деньги требовались только по пустякам. Даже в ресторанах платил карточками. И эта система пронизывает все общество. А что значит, когда вы все денежные операции осуществляете через банки? Значит, вы отчисляете какие-то проценты, деньги идут в ход, они им приносят прибыль. И все люди, так или иначе, повязаны в денежных отношениях. Это мощный аппарат контроля. И, я вам могу сказать, правда, не точно — если бы у меня был исследовательский институт я бы установил точно, а так я занимался своими партизанскими подсчетами. Я установил, что такие крупнейшие финансовые учреждения, как МФВ, Всемирный Банк и т.д. осуществляют большинство операций не по классическим законам экономики. Если брать законы экономики: деньги-товар, эквивалентный обмен, прибыль и прочее, то вы увидите, что там доминируют совсем другие принципы. Скажем, кредиты дают — безвозмездные. Ну что они, просто так, такие добрые, что дают несколько миллиардов кому-то? Или режим благоприятствования. Они за это имеют другое: идеологический контроль, политический контроль и так далее. В общем, это способ покорения целых народов, целых стран.

Теперь возьмем проблему частной собственности. Вот в России сейчас 8 или 9 коммунистических партий. Они все цепляются за марксизм-ленинизм, капитализм и так далее. Вот если вы посмотрите, как живут крупнейшие мировые экономические империи, да и не только мировые — и национальные, но крупные, вы увидите, что произошло разделение между тем, что раньше было частной собственностью, и тем, что раньше называлось частным предпринимательством, — явлениями, которые раньше чаще всего объединялись в лице одного человека. Сейчас эти функции разделились. Вы найти частного собственника нынешних крупных предприятий просто не сможете. Произошло разделение этих функций. Те функции, какие выполняла раньше частная собственность, сейчас распределены и рассеяны. И если вы сейчас выдвинете коммунистический лозунг — раньше, во времена Оуэна, Фурье, Сен-Симона Маркса он был справедлив в смысле того, что отражал какие-то реалии — вы поймете, что сейчас частная собственность уже преодолена формой владения более высокого уровня.

Надо различать частную собственность и владение. До частной собственности, при феодализме были князья, они имели вотчины, но они не могли их продавать, произвольно передавать другому. Так и сейчас частная собственность сохранилась. Но она сохранилась и сохраняется в таких формах, которые уже не определяют общую ситуацию в человейнике. Она растворилась. Я был тоже частный собственник в США. У меня не было наемных лиц, и все то, что я зарабатывал, попадало в банк и лежало в банке, было частью банковского капитала. Так что я капиталист, что ли? А если вы возьмете США или Германию — 80% субъектов хозяйствования так ведут дела. На западе типична ситуация, когда президент компании — наемное лицо. Правда этот человек, наемное лицо, имеет в году зарплату в 1,5 миллиона долларов и более. И этот наемный работник имеет одновременно свои суммы, свои личные предприятия, даже банки. Поэтому нельзя к такому вопросу подходить со старым инструментарием. Чтобы описать ситуацию адекватно, нужно изучать с помощью той теории, которую я разработал, реальную структуру человейников. А она вовсе не такая, как ее изображают наши реформаторы.

«Рынок» говорят. Такого рынка, какой в России сейчас пытаются создавать, никогда в природе не было и нет. Тот капитализм, который они пытаются изображать, он был тогда, когда общество в целом не было капиталистическим. То, что описывали Смит, Риккардо, было тогда, когда капиталистические предприятия были вкраплены в феодальные хозяйственные комплексы. А современные человейники стали полностью капиталистическим тогда, когда это все исчезло, когда капиталом стало все общество в целом. И я стал соучастником капитала, хотя никого не эксплуатировал. И те 80% населения, которые получают деньги, пользуются услугами банковской системы, фактически сами являются соучастниками капитала. Вот это всего лишь один штришок реальной структуры западного человейника. Ну а то, что советское общество осталось совершенно непонятым, это даже Андропов признал. И оно останется непонятым, потому что это фактически запрещено. В советские годы мои попытки рассматривались как клевета на советское общество, и кончилось тем, что меня выбросили из страны. Теперь же то, что я пишу и говорю о советском обществе, рассматривается как апологетика коммунизма. Хотя это то же самое, что я раньше говорил. А все то, что западные социологи, экономисты, политологи пишут о западном обществе, это все донаучный уровень. Понимаете, ведь люди вообще могут без науки жить. А им, собственно, западным странам, США, наука и не нужна. Сила есть — ума не надо. Частные проблемы они решают превосходно. Ну, скажем, если задумали операцию провести на Ближнем Востоке, в Ираке, то тысячи первоклассных ученых, в компьютерных центрах все это рассчитывают. Но общей теории, понимания того, как функционирует современное западное общество, этого на западе нет. Я на западе двадцать один год прожил, я изучил достаточно досконально все университетские центры и так далее. Там даже и намека на это нет.

В чем разница между коммунизмом и западнизмом в аспекте типа личности, доминирующего в этих социальных организациях?

Я подробнейшим образом это рассматривал, но для того, чтобы ответить на ваш вопрос, надо рассмотреть, прежде всего, социальную организацию в целом. Я здесь скажу несколько слов. Дело в том, что любое крупное сверхобщество содержит в себе все черты. Но есть количественные характеристики, и какие-то из черт преобладают. В западнизме черт коммунизма не меньше, чем отличных. Вот в 1978 году, когда я попал в Вашингтон меня спросили, в чем заключается сходство и различие между американизмом и советизмом. Я сказал: советизм — это американизм в условиях российской социальной бедности, социальной пустыни; а американизм — это коммунизм в рамках американских социальных джунглей, у вас в одном пространстве сосуществует по крайней мере полсотни систем коммунистического типа: банки, корпорации, спецслужбы — все они организованы по сходным принципам; а поскольку их много — у вас плюрализм, демократия. Вы никуда от этого не уйдете.

Ну а в этом аспекте, о котором вы говорите, отличие-то, конечно, имеется, и очень существенное.

К достижению определенных целей в этой сфере стремилась советская идеология, прилагались усилия власти — воспитать нового человека, воспитать такого «коммунистического ангела», который готов пожертвовать собой ради общества, стремится делать только добро, взяток не дает и не берет, и так далее. Эта попытка потерпела крах, потому что условиями жизни люди вынуждались (и вынуждаются) быть другими. Но они также вынуждались на то, чтобы выглядеть хотя бы близко к тому, как это требуется. Это различие — между общественным явлением, тем, что оно такое по существу, и тем, как оно выглядит — всегда было велико. Люди всегда и учились, например, при охоте — как обмануть животное, потом — как обманывать друг друга. Одновременно с процессом познания реальности, развивалась и способность к заблуждению, к обману и так далее. Ну а сейчас, на уровне сверхобщества, различие мира субстанциального или фундаментального и показного, или вот сейчас термин фигурирует, виртуального, достигло астрономических размеров. В западном мире пошли по иному, чем в СССР, пути. Там развязали такие качества людей, которые, так сказать, лежат в основе человеческих объединений, в основе их поведения и так далее. То есть, упор сделали на то, что люди есть на самом деле — просто развязали это. Вот и сейчас идет пропаганда, льется потоком. И все возмущаются, и думают, что если выключить телевизор, то все пойдет по-другому. Нет, если уж пошли по западному пути, то хоть тресните. Все равно на первый план будут выходить эгоизм, стремление к наживе, к богатству и так далее — это и есть их реальная жизнь. Ну а в коммунистической системе — другие ценности, там были и другие условия. Скажем, главным богатством для нас было вовсе не накопление денег — да и как это можно было сделать, мы-то жили от получки до получки, а — получить образование, степень, занять какую-то социальную позицию — вот что было главным. И в этой системе люди, конечно, не становились искренне другими. Это все бессмысленно — искренне или неискренне. Они любые, любые, понимаете? Они такие же искренние, когда продаются американским агентам, и такие же искренние, когда бегут в КГБ доносить. Но в этой системе доминировал такой аспект — уметь жить в этой социальной среде. А что значит уметь жить? Чтобы сделать карьеру, скажем, если человек поступает на государственную службу или вообще хочет сделать карьеру, повышать свой социальный статус, в обществе обнажать свое нутро — ну он же не дурак! Он вынужден действительно прикидываться и не просто прикидываться, а выглядеть и действовать определенным образом. Но тут действует один социальный закон, он у меня описан: то, каким человек является внешне, как он выглядит, постепенно становится его натурой. Кстати, вот сейчас, в нынешней России, включаешь телевидение, видишь, политтехнологи оболванивают людей, потом реклама идет, «как стать богатым». И часто приходится слышать: «да не обращайте на это внимание». Нельзя не обращать внимание, потому что люди, внешне усваивая это, и внутренне становятся адекватными этому.

Вопрос о действительной роли марксизма в истории СССР. Марксизм как причина краха.

Дело все в том, что идеология не наука. Ее функция — не делать открытия, а обрабатывать сознание. И реально, вот если брать конкретно, скажем, марксистскую идеологию, то советский строй создавался вовсе не по марксизму. Но это не значит, что марксизм не играл роли. Марксизм играл роль именно идеологическую: обработки сознания. Марксизм в том виде, как его создавали Маркс, Энгельс, в России до революции знали единицы. И то, как говорил Ленин, понимали его неправильно. А ведь революцию совершили. И в послереволюционные годы, в годы гражданской войны, строительство в двадцатые — то же самое. Были, конечно, даже кружки по изучению «Капитала». Но я вам даю гарантию — даже академики его не понимают, что уж говорить о тех, кто посещал эти кружки. Да его вообще невозможно понять! Я в нем разобрался — но и то не как в учении, а исключительно с логической точки зрения, я изучал, как создавать вещи такого рода. Через марксизм, однако, в Россию проникла идея, хотя она и раньше проникала, и без него, может быть, могла приобрести здесь большое влияние — отобрать у помещиков землю и фабрики у капиталистов. И это реализовали. А проекта — не было.

Вот смотрите, по марксисткой теории: базис, надстройки, базис меняется, надстройки отстают, потом они приводятся в соответствие. Я вам скажу. Я еще в школьные годы от всего этого отказался, за что меня таскали в соответствующие органы. Я говорил: приведите мне пример. Ведь ни одного примера в подтверждение марксисткой теории не было. Зато было примеров, сколько угодно, которые ее опровергали. Я ставил так вопрос: скажите мне, вот возникло коммунистическое общество после революции здесь, в России, так был до революции коммунистический экономический базис или нет? Был или нет? «Ну ты, Зиновьев! Нужно понимать» и так далее. Да вы мне скажите, был он или нет. Ведь его же не было. Не было. Как на самом деле произошло? Были коммунисты-утописты, появился Маркс, сочинил он и написал кучу заумных книжек, которые никто не понимал. Они, кстати сказать, и действовали тем, что их никто понять не мог. Все говорили: вот там все доказано, все обосновано, там вся мудрость — хотя там ни черта нет. Затем появились революционеры, революционеры-профессионалы, Ленин создает партию революционеров. И то Ленин, когда еще ехал в поезде, не верил в то, что здесь произойдет революция. Но как человек гениальный, он сразу оценил ситуацию в Росси. И этот миг, когда он взял установку на социалистическую революцию, этот миг решил историческую задачу. Потом произошла революция. И только после революции стали создавать коммунистический базис. То есть, уничтожили помещиков, капиталистов, отобрали землю, забрали землю у крестьян, создали колхозы, совхозы.

Вот другой пример. Как образовалась теперь постсоветская Россия? Существовал Советский Союз, никакого капиталистического базиса не было. А вели пропаганду со стороны запада, вылез на вершину власти Горбачев, стал предателем номер один в истории, поломали систему власти и так далее. И потом стали создавать базис западнистский. Как? Приватизация! Так все произошло.

Вот моя теория, она как раз очень простая, она опирается на очевидные факты. Сложность ее состоит только в том, что ее нужно строить по правилам логики, методологии. Здесь и должна проводится основная работа — обработка понятий и так далее.

А так марксизм, конечно, стал одной из причин краха. Его стали навязывать всем. Можете представить, если 27 миллионов человек посещало вечерние университеты марксизма-ленинизма. 27 миллионов! И чему их там учили? Чушь сплошная! Ведь, в конце концов, марксизм вылился в нечто, достойное только насмешки. А теперь в России вообще идеологический хаос. Марксизма нет. Навязывают дремучую феодальную религиозную идеологию, секты всякие активизируются.

Вопрос о новой идеологии, альтернативной западнизму.

Моя фундаментальная идея такая. Сейчас наступила эпоха грандиозного идеологического кризиса. Марксизм потерпел крах, возродить его невозможно. Он неадекватен. Уже пятьдесят лет назад он стал неадекватным реальности. Сейчас реанимируются религии, религиозные секты возникают. В общем, скажем так, наступила эпоха идеологического беспредела. Правда, и в этой ситуации изобретаются идеологии работающие. Скажем, весь советский период западный мир жил с идеологией антикоммунизма. И она действительно работала. Западным людям прививали ложные представления о Советском Союзе. Во многом они были правильные, но их так преподносили, что до сих пор они считают, что у нас здесь какой-то кошмар. И это работало. С крахом Советского Союза, с разгромом советской системы эта идеология антикоммунизма утратила действенную силу. Ну, может быть, она опять вспыхнет, когда ближе дело дойдет до войны с Китаем, с Северной Кореей. Есть для этого способы. Но в смысле действия в рамках западного мира и в той части мира, которая находится под влиянием запада, нужна была новая идеология. И ее не было, и ее фактически нет. Вот после 11 сентября сразу появился повод создать новую идеологию — антитерроризм. И выдумали такого мирового врага «мировой терроризм». И эта идеология, кстати, действует. Американцы все, кстати сказать, идеологически оболванены больше, чем советские люди, и они на это действительно клюют. Ведь в идеологию не верят, ее принимают. Никакой веры не требуется, можно обозначить свое отношение и все. Идеологию антитерроризма приняли в США, поскольку это оправдывает любые внешние войны. Американцы могут вести войны во всех точках планеты, и на это будут выделяться деньги внутри страны, и пойдут добровольцы в армию, и ВПК поднимется. Вот это и есть работающая идеология. Эту идеологию пытаются навязать и у нас здесь в России, причем усиленно. Вот послушайте СМИ, говорят, как будто напал на нас мировой терроризм, объединимся все и будем бороться. Как? Ну хорошо, что — выходить на улицу? Вот и выходят, ловят людей с внешностью кавказской и лупят их.

Вы сами представьте себе. Сто сорок с лишним миллионов человек страна. Какая бы ни была — но армия. А тут сколько их, боевиков этих? Даже в масштабах всей страны. Несоизмеримые величины. Кто враг? Эти тридцать человек в Беслане? Или те, кто дают на это деньги? В сорок первом году было ясно: враг — самая могучая армия в мире. А сейчас… Это, конечно, американская идеология, и ее пытаются использовать здесь, у нас.

Скорей всего, в таком жалком состоянии и наша страна, и все человечество будет существовать и дальше. Что я имею в виду? Говоря о выработке новой идеологии, я имею в виду следующее: появляется какое-то множество людей, их, может быть, не так много, которых все это не устраивает, которые хотят знать, что происходит в мире и почему. Такие люди везде появляются. Но чтобы правильно поступать, нужно правильно понимать. Поэтому те, кто заинтересованы в этом, для них нужно правильное понимание для того, чтобы совершать поступки в соответствии с этим пониманием. В той идеологии, о которой я говорю, ее выработать для меня не проблема. У меня это уже выработано и я думаю, в сто раз лучше, чем то, что делали Маркс, Ленин и другие. Потому что они людьми были в логике безграмотными, и социологически были фантазерами, они опирались на фальсифицированную историю. У меня другое. Я видел реальную жизнь, я профессиональный логик, когда-то меня включали в тройку крупнейших логиков мира. Я профессиональный социолог. Я ведь свою идеологию разрабатывал для себя, но люди проявляют интерес. Все-таки у меня больше пятидесяти книг уже вышло, сотни статей, поэтому эти идеи как-то расползаются. Встает проблема: ведь идеология играет роль не как нечто внутреннее, а как социальный фактор. Как ее распространять? Пути официальные фактически закрыты. И ведь сама идеология усложняет процесс распространения. Это националисты могут ходить и говорить: мы, русские, самые хорошие, мы добрые и так далее. Это всем понятно. А здесь ведь надо учить, надо давать людям образование. Если я не изложу мою логическую концепцию, тогда будет непонятна методология. Тогда не будут понятны методы социальных исследований. Ну, вы — молодые люди, у вас гибкий ум, вы можете догадываться. Но для того, чтобы люди научились понимать это и понимать настолько, чтобы это становилось их убеждением, на это нужны годы. Надо учить людей, нужна пропаганда, пропаганда через литературу, средства массовой информации, беседы. Должны появиться люди, для которых это стало бы их, их убеждением. На это нужны годы, и годы, и годы.

Я знаю только одно — в академических институтах это не допускают. Вот я вам могу показать социологическую энциклопедию толстенную, там вы, конечно, мою фамилию не найдете. А сколько институтов социологических, социологический факультет, кафедры и так далее. Меня включали в тройку крупнейших логиков мира, но я читаю лекции не на кафедре логики, а на кафедре этики, куда, как вы знаете, попадают случайные люди. В общем, идет бойкот. Причем, идет активный бойкот.

У Ф.Гойя есть рисунок: на кафедре стоит осел, а в аудитории — маленькие ослики. И подпись: «могут ли ученики быть умнее учителя». Мне говорят: «надо учить людей, вести пропаганду». Но ведь все захвачено. Кто будет учить людей? Те люди, которые заведуют кафедрами, институтами, центрами всякими. Так ведь у них мозги и находятся в таком состоянии, что почти все, что они говорят, это бред сивой кобылы. Но это адекватно ситуации общего помутнения умов.

Я ведь и на западе проскочил по недосмотру. Думали, что я диссидент. У меня появилась аудитория, где меня знали и книги покупали при любых обстоятельствах и я уже мог существовать. А потом, когда разобрались, кто я, перестали мои книги вообще издаваться на западе. Даже переводы найти невозможно. Книга «Запад» была переведена, но ее найти невозможно. «Глобальный человейник» взяли более двадцати издательств. А потом пошли закрытые рецензии, где, как когда-то про «Зияющие высоты» писали, что это клевета на советское общество, так о «Глобальном человейнике» писали, что это клевета на западное общество.

Но все же какие-то пути существуют. Пути, конечно, незначительные. Частные выступления, книги все-таки какие-то печатаются, хоть и маленькими тиражами, Интернет появился. Но все же основной путь — должны появляться люди, которые принимают то, что я делаю, и которые сами захотят в этом направлении дальше думать. Вот тогда новая идеология может сложиться.

Но я даю гарантию вот в чем. Если вы сейчас объявите мировой конкурс, пусть все шесть миллиардов человек сядут выдумывать новую идеологию будущего. Я стопроцентную гарантию даю. Не смогут выдумать. Не смогут. Это как прыгать в высоту. Вы можете заставить все человечество прыгать в высоту. Все человечество на сколько прыгнет? На чуть-чуть. А для высоты, которую берут чемпионы, нужно способности иметь, нужно тренироваться много лет. Только единицы смогут эту высоту взять. Вот и здесь такая ситуация сложилась. Чтобы решить эту проблему, нужно пройти этот путь. У меня на это ушло восемьдесят лет жизни. Если я лично буду учить человека, это может занять три-четыре года. Построить такую идеологию, не пройдя весь этот путь, невозможно. Весь «Глобальный человейник» написан на эту тему. Но ведь чтобы заметить там черты этого, десять раз некоторым приходится перечитывать. И в этом нет ничего странного. Ведь для того, чтобы это заметить, надо особый «поворот мозгов».

Остаются неофициальные пути. Вот сейчас в Интернете создается мой лекторий, там будет тридцать лекций.

Но посмотрите, и марксизм же в западных университетах не преподавался. Он стал государственной идеологией после революции. Ну и как только он стал государственной идеологией, его загубили. То же может быть с моей теорией. Если бы сейчас приказали — читать мои лекции во всех университетах. А кто будет читать? Те же самые люди. И они из этого такую чушь придумают, что не приведи господь. А люди ведь будут судить не потому, что я сам на самом деле думаю, а потому, что Иванов, Петров, Сидоров будут говорить о том, что «Зиновьев, он считает так». Мне тогда на улицу выходить нельзя будет. Все будут показывать пальцем и говорить: «смотрите, какой болван».

В советские годы я изобрел для себя такую идеологию: я — суверенное государство из одного человека. Теперь я думаю, что складывается ситуация, когда таких суверенных государств из одного человека так или иначе появляется большое количество. Люди бунтуют, их это не устраивает, они хотят чего-то. Все, что происходит — остановить это нельзя. Поэтому в этих объективных условиях надо найти свое место. У меня, например, есть ряд людей, которые восприняли мои идеи и ничего другого слушать не хотят. Значит, есть какая-то категория людей, которые к этому предрасположены. Вот для этой категории людей я и работаю. И это не значит, что эти люди будут объединяться. Я вообще считаю, что время политических партий прошло. Любая партия все равно становится элементом официальной государственности, частью системы и работает, в конце концов, на систему. По-другому здесь быть не может.

Сейчас начинается новый период в истории, когда будут появляться какие-то одиночки, группки с новым пониманием реальности, люди, стремящиеся вырабатывать новые жизненные ценности и так далее. Одна из важнейших частей новой идеологии — это то, что я называю учением о житии, то есть, о правилах поведения. С этого как раз я начал. Как жить в этих условиях? Один из героев моих книг говорит: ну хорошо, в рай я попал, а как в нем жить? Вот для себя в 1939 году, когда я сидел на Лубянке в одиночке, я ставил такую задачу: надо прожить жить на самом высоком качественном уровне. То есть, я хочу знать, где я живу, что я такое, почему все это происходит. Даже не отдавая себе отчета многие люди так или иначе приходят к таким установкам. Выработать идеологию для таких людей — моя цель. А как они этим распорядятся — это их дело. м