Школа занимает особое место в ряду человеческих учреждений, где-то выходит за их рамки, проявляя некие сакральные свойства. Попробую пояснить. Все мы в раннем детстве учились считать: один, два, три… Немногие из нас, после того, как выросли, начали не то что понимать, но осознавать, чувствовать, ощущать глубину, таинственность, непостижимость такого достижения человеческой мысли, как счет. Даже, может быть, что это не достижение человека, а дар богов, откровение. У, кажется, Руссо и еще у кого-то описано соприкосновение «дикаря» с «цивилизацией». Вообразим нормального, здорового, полноценного, полноправного человека, который обладает необъятными знаниями, связанными с природой, жизнью во всех ее проявлениях, всем набором наших с вами чувств и душевных качеств, жившего в структурированном, сложном обществе, но не учившегося в школе. (Не считая школы жизни). Очень многое можно ему сообщить, многому научить, но, наверное, самое трудное будет объяснить, что такое «два». Этого нет на Земле: есть два дуба, два теленка, но что дуб и теленок — это тоже «два», это за пределами человеческого, просто мы с этим выросли, и никакая рукотворная вещь не в состоянии внедрить это в нас. Рукотворные, например, счетные палочки могут несущественно помочь, можно перебиться и без них. Природа ничего не говорит о «два», у нее этого нет, об этом говорит человек человеку. Весь строй школьного обучения таков, что мы приучаемся обращаться с несуществующим, как с существующим. Мы оперируем словами железо, живая клетка, треугольник, зная, что железо есть и клетка есть, хотя мы ее не видим, а треугольника — нет, это абстрактное понятие, есть лишь нечто, его напоминающее, например, нарисованный на доске «треугольник». Возвращаясь к таинственному «два», добавим, что те из нас, кто хорошо учился, бойко оперируют с так же непостижимыми отрицательными, дробными и иррациональными числами. (В названии которых содержится указание на их непостижимость посредством ratio.)
Таким образом, даже на уровне постижения счета, мы уходим в такие глубины устройства восприятия человека, для проникновения в которые не годится ни один рукотворный инструмент, а годится лишь адекватный по степени посвященности — человек. В школе человек учит человека тому, чего не может дать природа. Инструменты, рукотворные, они хороши, нужны, но каждый на своем месте, в ролях статистов и дублеров. (Кино может быть хорошим и без них.)
Еще одно отличие школы от других институтов общества. В школе человек становится сопричастным к Совокупному Знанию Человечества. (А не к «информации»). Все без исключения, что изучается в школе, было в свое время, часто сравнительно недавно, 50 — 300 лет назад, высочайшим достижением человеческой мысли. Не буду приводить примеры — возьмите любой параграф любого учебника. (Кроме истории.) Сегодня семикласснику ставят двойку за незнание того, что недавно знали 2 — 3 человека на Земле. Не оскверняйте Совокупное Знание ни клещами, ни компьютерами, это вам не «информация». К нему может приобщить только человек. Кусок мела и Пентиум могут ему помочь, но компьютер без человека сделает ровно столько же, сколько и кусок мела. Ничто рукотворное не в состоянии и не должно пытаться оперировать с божественным — Совокупным Знанием Человечества. В школе изучаются Великие географические открытия. Ни один компьютер, ни сегодняшний, ни послезавтрашний, не смогут приблизиться к передаче многомесячного напряжения всех нравственных и духовных сил Магеллана, Дежнева и других первопроходцев, выразить величие и значение этих открытий. (Изложение в школьном учебнике В.г.о. — еще один пример того, что величайшее достижение человека скромно улеглось на страницах учебника, рядом с расщеплением атома, таблицей Менделеева и десятками других.)
Теперь перейдем к собственно теме, заявленной в заголовке. Поставим вопрос ребром: нужны ли в школе компьютеры? Смягчим вопрос: необходимы ли в школе компьютеры? Ключевое слово для обсуждения этого вопроса — «инструмент». Нужен ли, необходим ли этот инструмент в сложнейшем, многограннейшем учебном процессе? При помощи компьютера можно получить неописуемо огромное количество информации. Нужна ли школьнику «информация»? Нет, не нужна, более того, она вредна, «восприятие информации» это не только не обучение, но и нечто ему мешающее, его исключающее. Обучение в школе — это стыковка божественного с человеческим, а не «получение информации». Если в школе будут не учиться, а «получать информацию» — это конец света. И дело совсем не в уровне и качестве тех или иных учебных компьютерных программ, дело в принципе. Информация нужна, необходима работнику, работник и учащийся школьник — принципиально различные сущности.
Для убедительности сказанного поставим вопрос: нужен ли компьютер на заводе, в торговой фирме, в армии и в сотнях других учреждений? Вопрос абсурдный, говорить не о чем. Нужен ли компьютер в школе? Вопрос есть, вопрос актуален, потому что сейчас все школы просят, требуют компьютеры, покупают их на последние деньги. Это очень нужно продающим и посредникам при продаже, на всех уровнях — от депутатов до мелких маклеров, но так ли уж нужно покупающим? В первом классе пользуются счетными палочками. Можно ли пользоваться вместо них штангенциркулями? Можно, но нужно ли? Штангенциркуль — очень хороший инструмент, но в своей области применения. Присмотритесь, чему учатся дети в «компьютерных классах» — слегка впадая в крайность — двигать курсор мышкой. Сказочный инструмент остается не востребованным. Пользоваться текстовым редактором научится только тот, кому надо составлять тексты, водить машину научится тот, кто водит машину.
Наша версия ответа на поставленный вопрос. Компьютеры в школе нужны для решения тех заранее определенных задач, которые трудно или невозможно решить без них и в количестве, определяемом этими задачами с четким представлением принципиальных, концептуальных аспектов дела.
Сначала должна возникнуть необходимость в штангенциркулях, определено, сколько штук их нужно и только потом их заводить. Сейчас работает другое правило: в 123-ей школе 10 компьютеров, утрем им нос — достанем 20.
Во всем вышесказанном просвечивает один вопрос, более важный и, пожалуй, неразрешимый. Ну, пусть первоклашки пользуются штангенциркулями вместо счетных палочек, ну, неудобно, ну, поцарапаются, ничего, заживет. Ну, пусть школа, если есть деньги, накупит Пентиумов. Ну, попортят дети глаза и слегка опупеют, проводя время за компьютерными играми. Подлечатся, пройдет.
Страшнее, опаснее другое.
Все, что говорилось выше о школе, говорилось о Школе, которая дает Образование, учит. Учиться, ориентироваться в хаосе наблюдений и фактов, приобщает к Знанию. Имеем ли мы ее сегодня или, хотя бы надежду иметь завтра? Послезавтра будет поздно. Поточные линии, зерно и новейшие технологии можно купить. (Что касается избирательных технологий, их наши заклятые друзья дадут даром, их применение у нас нужно им, а не нам). Если школа умрет, это навсегда, ее уже не купишь. Смерть Школы — это диагностический признак гибели Цивилизации, а это, в свою очередь, предвестник уже не фигуральной, а действительной гибели ее носителей — людей. Людей, оказавшихся в безвоздушном, безцивилизационном пространстве. Человек сработан крепко, он выдерживает немыслимо тяжелые условия физического, телесного существования, но — пока жив дух.
На латентный вопрос, сквозящий в вышеприведенном тексте у меня ответа нет. Боюсь, что его нет ни у кого. Надежда только на срабатывание каких-то инстинктов у массы людей. Будем надеяться и, что называется, молиться.
